— Вы прилетели в Москву с семьей — хотите показать родным город или они сопровождают вас в рабочем визите?— Абсолютно никакой работы. Во-первых, моя жена из Нефтеюганска, и мы сначала летали в Сибирь, потом в Белоруссию, сейчас на пару дней остановились в Москве и завтра уже улетаем домой в США.
— Ну и как вашим близким город?— Москва — это Москва. Здесь весело, интересно. В Сибири было очень холодно – минус 25, в Белоруссии тоже не очень, а в Москве хорошо.
— Как настроение после поражения от Стипе Миочича, случившегося 2 января в Лас-Вегасе, уже отошли?— Неприятно, конечно, что проиграл. Переживать сильно не переживаю — досадное недоразумение, но сейчас надеюсь, что немножко начну входить в форму, и думаю, что в мае уже снова выйду на бой.
— С точки зрения развития вашей карьеры это поражение стало шажком назад в том плане, что к бою за титул приблизился ваш обидчик (хотя и не получил его). По-вашему, это фиаско не стало критичным? — Произошедшее для меня в какой-то степени даже к лучшему. Я остался в пятерке рейтинга UFC. Досадно, безусловно, но страшного ничего в этом нет. Сделаем работу над ошибками, кое-что поменяем, и я начну готовиться к новому бою. Конечно, проигрывать не хочется. Хотелось бы только выигрывать, ведь от этого и гонорары зависят, и все остальное. Сделал выводы и буду двигаться дальше.
— Где был допущен главный просчет — при подготовке или в самом ведении боя?— В самом ведении боя, хотя и подготовкой я был не совсем доволен — были некоторые нюансы. И, честно говоря, перед боем у меня голова была занята другим, потому что были кое-какие проблемы даже в субботу — в день поединка.
— Как опытный человек, вы понимали, что при таком раскладе бой выиграть будет практически невозможно, тем более Миочич-то как раз был предельно сконцентрирован, что бросалось в глаза еще при взвешивании…— Многие говорят, что у меня были потерянные глаза, даже когда я уже выходил в октагон. Неправильно сделал многие вещи. Я должен был перед боем хорошо размяться, настроиться и зарядиться, но этого, к сожалению, не произошло. Как результат — я проиграл бой.
— Почти полтора года назад, во время нашего предыдущего интервью, вы говорили, что поменяли подготовку и стали «рабом своих тренеров». Сейчас вы готовитесь к поединкам по тому же принципу?— Готовлюсь все так же. С тренерами у нас все по-прежнему, а недоволен я был просто отдельными нюансами. Когда я приеду в США, озвучу эти моменты, и мы их обсудим. Но тренерский штаб останется тем же.
— Диалог у вас налажен?— Да, безусловно.
Я приду и выскажу свое мнение, а если кому-то тоже что-то не понравилось, то просто надо будет найти совместное решение.
— Вы сейчас попадете на кого-то из первой десятки рейтинга, но пока без конкретики. У вас есть более предметная информация?— Две недели назад мы созванивались с моими менеджерами, и они сказали, что мне предложили на 10 апреля бой против Джуниора Дос Сантоса. Я согласился, но потом подумал, что даже если я прямо сейчас прилечу в Америку, то понадобится пара недель на акклиматизацию. Потом в Альбукерке, где я тренируюсь, было бы, мягко говоря, тяжеловато прыгать из огня да в полымя. Плюс тот бой должен был бы состояться в Европе, а это значит, что надо, опять же, прилететь для успешной адаптации хотя бы за десять дней.
Мы посчитали, что будет правильнее делать все как было запланировано: прилететь в США в середине февраля, в начале марта быть в Альбукерке и спокойно готовиться к бою в мае.
— Но соперником же будет уже не Дос Сантос, который вместо вас подерется теперь с Беном Ротвеллом. Обсуждаемый вариант реванша с Трэвисом Брауном вам интересен? Понятно, что «флаг» в руках у UFC, но если говорить именно со спортивной точки зрения…— Вы знаете, я никогда не выбирал соперников. В принципе, да, потому что мы уже, насколько я знаю, не друзья, после первого боя. Так что в наших отношениях ничего не поменяется — я уважаю его как спортсмена и как человека. Скажут — будем драться.
— Вашей целью после возвращения в UFC был чемпионский титул. В этом плане, видимо, все по-прежнему. Почти полтора года назад вы говорили, что планируете еще минимум пару лет спортивной карьеры, а вообще расцвет бойца — 35–38 лет.— Я даже говорил, что до сорока лет планирую драться, а расцвет — это 36–39 лет. Неделю назад мне исполнилось 37 лет, и я еще поупираюсь.
— Этот спортивный драйв у вас сохранился?— Если судить по последнему бою, то нет. Но на самом деле — конечно да.
— Вопрос, от которого не уйти. Понятно, что речь не о ближайшем будущем, но вообще для вас бой с возобновившим карьеру Федором Емельяненко интересен?— Если мне предложат такие же бабки, как ему, то конечно. Хоть завтра! Думаю, я буду более серьезным соперником, чем актер индийского кино. Конечно, давайте подеремся.
Такими высказываниями я точно не прибавлю себе болельщиков в России, но что поделать? Я говорю то, что есть. Но я не шепчусь где-то за спиной, а говорю в открытую. Емельяненко вообще, наверное, плевать на мои высказывания и суждения.
Каждый выступает там, где хочет, дерется с тем, с кем хочет, и зарабатывает, как может. Я, например, дерусь за намного меньшие деньги, чем он.
С этой точки зрения он молодец — просидел три года в кабинете и вышел на ринг за такие бабки.
— А когда появились слухи о возвращении Федора, вы надеялись, что он, может быть, в UFC придет? Или же понимали, что этого не случится?— Как приходил в Strikeforce или Rizin, в UFC, думаю, он прийти не сможет — с ним просто никто не будет разговаривать. Мне кажется, что он сразу бы требовал титульный бой, но в UFC это не работает. Надо провести хотя бы пару боев сначала за меньшие деньги с бойцами, которые уже претендуют на чемпионский пояс. Ну а потом можно уже и о титульном бое разговаривать.
Как мне кажется, если бы он пришел в UFC, ему было бы, мягко говоря, тяжело.
— Тут, видимо, есть и политический момент. В России, возможно, считается, что Емельяненко не по статусу приходить на условия UFC…— Для начала, спорт вообще вне политики. Напряженные политические отношения между Россией и США не должны мешать спортсменам. Помимо Емельяненко многие другие российские бойцы дерутся в UFC и других организациях, в том же Bellator.
— Все последние бои вы проводили в Лас-Вегасе. Есть ли в Америке негативное отношение к русским?— Прежде всего я выходец из Советского Союза, а не из России, хотя ситуацию я, конечно, могу наблюдать изнутри. Нельзя сказать, что в Америке какое-то особенное отношение к русским. Иногда негатив есть, иногда нет. Но благодаря мне, например, многие американцы узнали, что такое Беларусь.
С другой стороны, белорусские власти, например, никогда и ничем не отмечали мои заслуги, если не считать двух билетов на открытие чемпионата мира по хоккею в Минске. И такое отношение мне, честно говоря, неприятно.
Я доволен тем местом, где живу сейчас. В двух последних боях мне в «сетке» ставили уже американский флаг. Так что меня там давно уже не воспринимают как условного «россиянина». Они знают, что я говорю на русском, они называют меня русским, но ко мне относятся как к своему. Наверное, потому, что я не веду себя как некоторые россияне.
При этом американцы в восторге от Хабиба Нурмагомедова, они ждут его возвращения. Надеются, что он оправится от травмы, начнет выступать. Он зрелищный боец. Так что не стоит считать, что большая политика здесь так уж влияет на отношение людей.
Тем более скоро президентские выборы, и если к власти придет Дональд Трамп, он обещает наладить отношения с Путиным, так что я думаю, все будет хорошо.
— Вы любите хоккей и сами играете. Болеете за какую-то команду?— Моя любимая команда — «Чикаго Блэкхоукс». Они красавцы, за шесть лет выиграли три Кубка Стэнли. Плюс теперь я болею за «Флориду Пэнтерз». И еще мой товарищ Джеймс Висневски играет за «Каролину». Дома меня ожидает джерси, подписанная всеми игроками. К тому же он обещал сделать мне клюшки с моим прозвищем The Pitbull. Так что я в предвкушении подарка.
— В России сейчас идет такая хорошая истерия по форварду «Чикаго» Артемию Панарину. Как вам его игра?— В «Чикаго» теперь много россиян, и все они молодцы. Не уверен, что в ближайшие три-пять лет «ястребы» выиграют еще один Кубок Стэнли, все-таки костяк они обменяли и продолжают менять, но, безусловно, они показывают классную игру. Я бы тоже хотел играть, но, к сожалению, я мешок на коньках.
— Ваша кинокарьера продолжается или вы пока отложили все сторонние проекты?— Все говорят: «кинокарьера». Да какая карьера? Сыграл в паре эпизодов. Конечно, это было приятно и интересно, и если будут еще предложения, не идущие вразрез с моими планами, обязательно приму. Мне предложили принять участие в еще одном эпизоде сериала «Области тьмы», сейчас приеду и буду разговаривать на эту тему.
Съемки похожи на отпуск. Пять минут тебя снимают, два часа переставляют декорации. За тобой все ходят. Я говорю: да перестаньте, дайте мне немножко побыть одному. На самом деле здорово.
— То есть от такой работы устаете не сильно?— Вообще не устаю. Какая там работа? Особенно в сравнении с подготовкой к бою, когда ты в зале весь восьмичасовой рабочий день проводишь по четыре-пять тренировок. А в кино меня снимали максимум 30–40 минут, а остальное время надо просто находиться поблизости — в вагончике.
— Вы, я знаю, любите читать. Что бы порекомендовали из последнего прочитанного?— Я не могу рекомендовать. Все русскоязычное, что доходит до меня в США, в России уже давно читали. Сейчас я перечитываю Акунина, который мне очень нравится. Мне недавно подсказали, что все это теперь можно скачивать в интернете, но я никогда этим не занимался, мне это было не нужно. Как приеду, попрошу жену — пусть закачает аудиокниги. Будет что слушать 30 часов, пока еду в тренировочный лагерь.
Плюс я стараюсь ходить на мотивационные семинары, в этом году в марте будет такой во Флориде. Стараюсь каким-то образом совершенствоваться.
Русский забывается, английский еще не выучил, все мое общение — это семья и друзья, надо как-то развиваться.
Газета.Ru
LinkBack URL
About LinkBacks
Ответить с цитированием
Социальные закладки