Я перебираю фотографии Мехти, привезенные с собой: снимок со сверстниками из бакинской школы на улице Касума Исмайлова, портретный снимок юношеских лет, когда он учился в Ленинграде,
снимок, сделанный во дворе словенской деревушки, где он стоит вместе со своим другом и товарищем по оружию Мирдаматом Сеидовым, тогда носившим боевую кличку «Иван Русский».
Кстати, большой портрет Михайло я видел недавно на празднике 50-летия Советской Белоруссии в потрясающем душу Музее Великой Отечественной войны, где ему посвятили стенд и где, конечно, его забыть не могут. И не потому, что в его интернациональной группе разведчиков были белорусы. Там, где война унесла каждого четвертого человека и где в одном из залов музея, под стеклянным покрытием, лежит земля, зачерпнутая ковшом экскаватора, перемешанная с детскими костями, понимают, что именно память о войне в стократ увеличивает цену мира.
Неужели здесь, в Италии, все иначе?
Но ведь мы приглашены сюда АНПИ - Национальной ассоциацией итальянских партизан, и, судя по письму ее генерального секретаря Роберто Ваттерони, они прекрасно знают Михайло.
Ладно, утро вечера мудренее, посмотрим, что даст встреча в ассоциации.
...Роберто Ваттерони оказался невысоким, начинающим полнеть тосканцем, с тускло отливающими медью редеющими волосами, с пустым рукавом пиджака.
В отличие от многих своих шумных, темпераментных, отчаянно жестикулирующих соотечественников, с которыми нам потом довелось встретиться, Ваттерони сдержан, немногословен, порою даже апатичен, но в эту внешнюю невыразительность уложена тугая пружина мгновенной реакции.
- Не люблю говорить о себе, - морщится Ваттерони, - но сегодня сделаю исключение.
Он зовет в кабинет секретаршу, бросает ей несколько слов, и, пока мы обмениваемся первыми взаимными вопросами и выпиваем по чашечке кофе, секретарша кладет перед нами отпечатанную на машинке короткую справку.
- Возьмите, это обо мне, - говорит Ваттерони, пододвигая мне справку. - В партизанском движении начал участвовать в 17 лет. Награжден золотой медалью «За доблесть». Дрался в Каррарии, в тех горах, куда ходил за мрамором для своих скульптур Микеланджело. В Каррарии свирепствовал нацист Редер, он стер с лица земли Сента-Апу, Эвинку, много беззащитных деревень. Теперь сидит как военный преступник.
- Как вы были ранены?
- Был бой. Нас восемнадцать против тридцати трех. Мы разбили врага, большинство лежало убитыми, остальные обратились в бегство. Один из «убитых» выстрелил, когда я подошел к нему. Я отдал руку, но Полетаев и Заде отдали нечто большее - жизнь.
- Какой Заде?
- Ваш Михайло, - уточняет Ваттерони.
- Гусейнзаде, - говорю я.
- Ну да, Заде Гусейн Мехти, - говорит Ваттерони, доставая из ящика стола тот самый справочник, что я видел вчера в консульстве.
LinkBack URL
About LinkBacks
Ответить с цитированием
Сообщение от ilho
Социальные закладки