Самая необычная история бойца ММА Хетаг Плиев родился в Осетии, угощался икрой в доме Станислава Черчесова, принимал канадское гражданство, а сейчас тренируется в бразильских ММА-залах с бывшими соперниками Федора Емельяненко и в интервью Вадиму Тихомирову для "Матч ТВ" рассказывает, что говорит о Федоре Антонио Ногейра Витору Белфорту.
О Хетаге Плиеве мы узнали, когда один из документальных фильмов о подготовке бойцов UFC рассказал, что чемпиону в тяжелом весе Джуниору Дос Сантосу помогает готовиться парень из России. Россияне – частые гости в американских залах, но не в Бразилии. Правда, Хетаг Плиев оказался не самым обычным россиянином. На Олимпиаде в Лондоне он боролся за Канаду, что не мешало ему тепло общаться с борцами из сборной России. Позже он помогал чемпиону UFC в тяжелом весе Джуниору Дос Сантосу готовиться к одному из самых сильных представителей борьбы в ММА, Кейну Веласкесу.
– У меня отец занимался очень серьезно, – рассказывает Плиев. – В его время не было возможности тренироваться как следует, а у отца были очень хорошие физические данные, можно сказать, талант от бога. Поэтому он и вложил в меня так много.
Спортом я занимался чуть ли не с рождения. Отец меня рано будил, вместе делали зарядку, утренние пробежки. В девять часов вечера загонял домой – на улице все еще гуляют, а я уже в постели лежу. И питание на себя взял, никому не доверял, даже матери.
До шести лет он водил меня на гимнастику, потом борьба. Хотя на первую тренировку отвела бабушка: спортзал был по дороге на базар, в одной руке у нее была сумка, другой она вела меня за руку в борцовский зал.
– В Алагире, где вы жили, родился футбольный вратарь и тренер Черчесов. Знакомы?
– Черчесов был другом моего дяди, они в футбол начинали гонять вместе. Вспоминаю смешную историю из детства. Отец тогда в Москве работал, метро строил, и мы с ним домой к Черчесову пришли. На стол икру поставили, а я стал ее ложкой есть, сытно так, и кто-то из взрослых говорит: «Намазывай икру на хлеб, так вкуснее будет». А я отвечаю: «Хлеб я и дома поем». После с этим человеком никогда не встречался. Хотя дядя с ним очень хорошо общался.
В Алагире жил с родителями до 13 лет, это были 90-е годы, когда не платили зарплату. Мама с отцом решили поехать в Москву, а там им предложили в США. Родители ни языка не знали, ни знакомых у них не было. Их первыми работодателями были поляки. Когда они встретили моих родителей и еще одну пару, наших соседей, в аэропорту в США, то забрали паспорта. Мужчин отправили на сельскохозяйственные работы, а женщин в другое место. Обещали вернуть паспорта, но растворились и больше их не видели. Отцу не понравилось, что их разделили. А он человек с характером, добился, чтобы они с мамой были вместе.
Потом они переехали во Флориду. Там уже познакомились и с русскими, и с осетинами. В то время наши соотечественники с помощью различных махинаций делали рабочие документы, конечно, ненастоящие, но хотя бы на первое время. Так и жили. В США миллионы людей живут нелегально. Главное – не нарушать закон, чтобы тебя не депортировали.
Я переехал в 14 лет, было интересно. Я всегда вспоминаю то первое время. Я прилетел в Майами, все необычно было: новый климат, пляжи, океан. В школе тоже афроамериканцы, мексиканцы, китайцы. Помню, ни одного слова не знал. Для меня нашли одного русского парня, и он меня водил по классам, рассказывал, что делать. Потом переехали в Цинцинатти, там в школе было посложнее. Там больше афроамериканцев было, они по своей природе любят всякие драки, стычки, но очень скоро они сообразили, что я из России, борец. И уже хорошо относились ко мне.
Тем не менее драки случались и чаще всего по каким-то пустякам. В нашей школе был легкоатлетический турнир, а у нас шла тренировка по борьбе. И мы с борцами, человек пять, пошли на школьный стадион. У одного из моих знакомых был свисток. И когда атлеты бежали, он свистел. Кто-то сделал ему замечание – видимо, мешал. Я предложил вернуться и поговорить с теми, кто сделал замечание. Мы вернулись, но там уже тоже группа собралась и получилась драка. А нас было человек пять. Даже сейчас, когда приезжаю в Цинциннати, мои школьные знакомые и те, кто был против нас, всегда вспоминают ту драку.
– Очень часто в фильмах показывают обитателей черных районов с оружием. Насколько это реально?
– Это правда, как в фильмах: машины, музыка, вечно кто-то стоит на улице, многие ходят с оружием. И в школе, где я учился, тоже ходили. Были банды какие-то: «красные», «синие». Меня подтягивали в одну из них. Но это не кино – моего очень хорошего друга потом убили. Это был один из тех пяти парней, вместе с которыми я дрался на стадионе. Мы очень дружили, его мама всегда поддерживала меня во время поединков. Я узнал об этом случае, когда уже жил в Канаде. Он был женат, дети были. Вышел из машины, его хотели ограбить: машину угнали, а его застрелили.
– Вы в Америке сразу секцию нашли?
– Сразу. И когда мы переехали в Огайо, тоже продолжал заниматься. В Америке очень распространена борьба, в каждой школе есть секция. И вообще в школах большое внимание уделяется спорту.
Надо сказать, что с осетинской школой борьбы я выделялся на общем фоне. И тренерский уровень там не такой, как у нас в Осетии. У них акцент делается не на технику и тактику, а на функциональную, физическую подготовку. Этим они и выигрывают в основном.
– В инстаграме есть ваше фото с экс-чемпионом UFC Джонни Хендриксом, датированное 2001 годом. Уже тогда с ним боролись?
Он из штата Оклахома. Хорошо его не знал, но мы часто встречались на разных турнирах, потому что ровесники. Он выступал на один вес ниже меня. Я его фото выставил из-за того, что ему предстоял бой, где он чемпионом UFC стал. Как-то мы вместе выиграли чемпионат Америки, вот и сфотографировались как два чемпиона США.
На соревнованиях мы общались, но чуть-чуть. Запомнил, что он выделялся телосложением, и лицо его напоминало лицо нашего человека. И борьба у него была более эластичная, не такая, как обычно в США.
– Почему вы начали выступать за Канаду?
– Изначально я даже не знал, где она на карте. В 18 лет закончил американскую школу, поступил в колледж и полетел в Осетию. И на три года застрял там, не мог выехать обратно из-за визы. Пять раз ездил в посольство. Даже пробовал менять паспорт, очень хотелось уехать. Ко мне тренер прилетел из Калифорнии, где я в колледж поступил, стал разговаривать с работником посольства, объяснять, что все честно, что я буду два года учиться и выступать за колледж, условия есть, все оплачено, в том числе и жилье. Посол захотел поговорить со мной, предложив тренеру отойти. Говорит: «Я вижу, что ты хороший спортсмен, но я не верю, что ты хороший студент». Поставил отказ, они улетели в США, а я – в Осетию.
В 2005 году был турнир в Канаде. Туда должны были поехать и российские спортсмены. И тренер сказал, что если я хочу попасть в Америку, надо ехать, это шанс.
Турнир проходил в Ванкувере, оттуда самостоятельно полетел в Торонто, там меня встретил знакомый и забрал к себе. Первый год он мне помог с документами, а потом был отбор на Олимпиаду в Пекине, я решил попробовать получить паспорт и побороться за Канаду. Сначала канадские тренеры говорили, что не получится. А я настоял. Отправили документы на получение паспорта. Начались переговоры, мне начали звонить, я отвечал, что хочу паспорт, чтобы выступить за Канаду.
Время подходило к олимпийскому отбору, я думал, что ничего не получу, уже и тренировки забросил. Начал потихоньку работать. И буквально за день до начала мне звонят и приглашают за паспортом. Еду на отбор к пекинской Олимпиаде и в финале проигрываю Дэвиду Зильберману (сын Виктора Зильбермана, борца из СССР, эмигрировавшего в Канаду – «Матч ТВ»). Паспорт есть, но на Олимпиаду не еду.
– Через четыре года вы поехали в Лондон, но проиграли победителю игр Джейку Варнеру.
– Мне тяжело об этом говорить, потому что и амбиции были, и возможности были, но я не смог их реализовать. Это началось в Осетии, когда у меня пошел спад после чемпионата России. И в Америку не пускают, и режим не тот, и отца рядом нет, и тренировки не так, я проигрывать начал. Это немного меня подломило. Ведь в Америке в мои последние два года ни одной схватки не проигрывал. СМИ стали мной интересоваться, делали фотографии, высокие рейтинги были. В Осетии застрял, спад пошел. Он и в Канаде продолжился. Поэтому и пекинскую Олимпиаду пропустил. А про лондонскую честно скажу – не готов был, не смог собраться. И вес был очень маленький, самый маленький – 92 кг (Плиев выступал в категории до 96 кг – «Матч ТВ»), и вроде соперника этого знал, но не получилось.
– Есть видео, где вы боретесь с экс-чемпионом UFC Крисом Уайдменом.
– Мы встречались в 2008 году на Кубке Канады, а его я каждый год выигрывал. С Крисом встретились в финале. Мне говорили, что он жестко борется, что он сильный. А я ждал, думал, не буду обострять, посмотрю, мне же надо выиграть. Он один раз замахнулся, другой, а потом я ему закинул руку на шею, и он успокоился. Я у него выиграл, на туше положил.
– Теоретически вы теперь можете встретиться в ММА. Как вы туда попали?
– В Цинцинатти на улице, где живут родители, есть хороший зал. Там очень многие бойцыUFC тренировались: и чемпионы UFC, и многие бразильские известные бойцы ММА, были и русские. И когда я приезжал к родителям, всегда туда заходил, там уже со всеми был знаком. Но этот вид особо серьезно не воспринимал. А потом меня дисквалифицировали в 2015-м, я заинтересовался.
– За что дисквалификация?
– Нашли какой-то запрещенный препарат (в анализах мочи Плиева был обнаружен дегидрохлорметилтестостерон, дисквалификация рассчитана до 2019 года – «Матч ТВ»). У меня проблемы со спиной были, лечился в Осетии 6 месяцев, приходилось принимать много лекарственных препаратов. По этому поводу даже судился, привез из Осетии медицинскую справку. Но в конце концов оставил это. И надо было делать выбор. Решил попробовать себя в смешанных единоборствах.
В 2012 году меня позвали в Бразилию. Я отдыхал после Олимпиады, а мне предложили поехать на полтора месяца, позвонил тренер Жоржа Сен-Пьера, с которым мы были знакомы, сказал: «Если хочешь – поехали, поможешь, там борьба слабая.
Сразу спаррингов не было, я плавно входил в этот вид. Меня не били, знали, что я борец, а не ударник. Но потихоньку касались, я какие-то движения имитировал. А потом на три месяца поехал к Джуниору Дос Сантосу. Там мы уже более серьезными боксерскими ударами обменивались.
– Первые впечатления от Бразилии?
– Если честно, настраивал себя на худшее. Побывал во многих странах Южной Америки: и на Кубе, и в Колумбии, и в Мексике. Это бедные страны. Такой же и Бразилию себе представлял. А приехал – меня поселил в самый лучший район Рио. Квартира у океана, хорошее питание организовали, на тренировки и домой отвозили.
– Что от вас как от борца хотели получить во время подготовки к бою?
– Моя задача – как можно больше проходить в ноги. Но не просто проходить, а так, чтобы бойцу было максимально полезно. Я готовил Рожерио Ногейру к бою с Рашадом Эвансом и проходил, чтобы он почувствовал, будто это, например, Рашад Эванс проходит, чтобы он был готов к таким проходам.
– Сколько за это платят?
– Когда готовил Рожерио, мне предложили сто долларов в день. И деньги получил только тогда, когда домой улетал. Но при этом не потратил ни цента, мне все текущие расходы оплачивали. Правда со мной был еще один американец, он сказал, что я слишком мало беру, это плата не для спортсмена олимпийского уровня.
– Про вас есть несколько кадров в фильме о бое Веласкес – Дос Сантос: парень из России помогает готовиться по борьбе.
– Да, это был мой второй приезд в Бразилию. Я уже три месяца жил в Рио, помогал Родриго Ногейре, он готовился к бою с Вердумом. И когда этот трехмесячный сбор закончился, меня попросили поехать к Джуниору Дос Сантосу в Сальвадор, тоже на три месяца.
Чтобы хорошо Джуниора подготовить, смотрел Кейна. Всегда стараюсь выявить плюсы и минусы соперника. Никогда не был тренером, поэтому всегда пытался понять, как у соперника выиграть, если бы сам оказался против него.
– Почему Дос Сантос проиграл Веласкесу?
– На мой взгляд, минус в его тренировках был в том, что главный тренер, Луис Дореа, немного излишне брал инициативу на себя, не пускал меня работать так, как я хотел. Помню, Джуниор после тренировок рядом со мной садился и спрашивал, что, наверное, надо больше борьбы. Честно ему отвечал, что надо. Он же не с боксером выходил драться, а с борцом. А тренер тогда предполагал, что можно будет защищаться от проходов апперкотами, что этого хватит. А как апперкотом остановить тяжа? Никак. Веласкес его загнал как борец. Руки связал, к клетке прижал, вымотал. Так Веласкес и выиграл.
– Получалось переводить Дос Сантоса во время тренировок, он же намного тяжелее?
– Не хвастаясь, скажу, что в борьбе вообще никаких проблем не было, и в переводе тоже. Никогда! Могу сказать, что даже и обыгрывал его в стойке. Нас было три-четыре спарринг-партнера. Смотрел, как они боксировали, и себя настраивал: сейчас выйду и выложусь так, чтобы ему была максимальная польза. И мы очень хорошо могли даже в стойке поработать.
– Как Дос Сантос пережил два подряд поражения от Веласкеса? Видно, что они его изменили, что для него это большой удар.
– У нас были разговоры насчет этого. Хотели поехать в Осетию потренироваться. Он знал, что ничем не хуже Веласкеса. Единственное – нужно борьбу подтянуть, поэтому и хотели поехать на Кавказ, чтобы шесть раз в неделю заниматься борьбой. Они же в основном занимались ММА, а борьба была раз от разу. Джуниор серьезно собирался приехать к нам тренироваться.
– Дос Сантос вне спорта обычный человек?
– Проблем с общением у меня не было ни с одним бойцом. Все очень хорошие люди. Даже если это и звезды, они очень простые, очень трудолюбивые. Тренируются наравне со всеми, шутят, нет никакого зазнайства. И Джуниор тоже смешной парень. Всегда шутит, всегда улыбается. И очень трудолюбивый.
Больше всех меня, наверное, Минотавр (Антониу Ногейра – «Матч ТВ») удивил. Как он тренировался! Его настрой, трудолюбие. Когда мы с ним на пробежке были или в ресторан отправлялись, всегда подходили люди с просьбой сфотографироваться, а он никогда не отказывал.
– Он рассказывал про бои с Федором Емельяненко?
– Очень много. И они разговаривали с Витором Белфортом, тогда был вариант, что Белфорт проведет бой с Федором. Витор спрашивал, как бьет Емельяненко. Ногейра его успокоил: «Левой Федор бьет, как будто тебя лошадь ударила ногами. А правой – как будто тебя две лошади ударили».
Антонио вообще говорит, что бой с россиянином – это всегда бой насмерть. Хотя у бразильцев и есть бойцовский дух, и они знают цену таким словам.
– Правда ли, что в Бразилии так популярно джиу-джитсу, что на пляже, на улице можно увидеть поединки?
– У бразильцев в крови соревновательность, они любят подраться, любят свое джиу-джитсу. На пляже парни борются. И еще у них очень популярна капоэйра. Хотя футбол все равно популярнее: когда бы ни посмотрел с балкона на пляж, всегда играют в футбол, круглые сутки.
Кстати Ромарио, чемпион мира, живет со мной в одном доме. Часто его вижу, его дочь, жену, встречаемся в лифте.
– Высокий уровень преступности как-то ощущается?
– На себе не ощутил ни разу. Но это есть, и об этом все говорят. Однажды мы ехали с Джуниором, это было в Сальвадоре. Образовалась пробка. У него хорошая машина, стекла, когда стояли в пробке, были опущены. Он попросил закрыть окна. Сказал, опасно: мотоциклисты, которые шныряют между машин, могут обратить внимание на хороший автомобиль и через опущенное стекло может напасть с пистолетом и ограбить. Спрашиваю, что у нас можно забрать. А все что угодно: телефон, очки, портмоне.
Преступность распределяется по районам. Там, где я живу, спокойно. Это хороший район, здесь живут артисты, футболисты, политики. Но даже и там, допустим, после 22:00 на светофорах уже никто не останавливается.
Есть и районы, куда не советуют ходить. Это фавелы, их очень много. Это городки в горах. Меня приглашали ту
LinkBack URL
About LinkBacks
Ответить с цитированием
Сообщение от Пер Гюнт
Социальные закладки