— На «Волге» ездили?
— Мне знающий друг сказал: «Зачем тебе это ведро с болтами, возьми лучше инжекторную девятку». Я так и сделал и ездил на ней года три. Поставил музыку, была шикарная машина, которая сразу заводилась и ни разу меня не подвела.
— Что слушали в то время?
— Что и все. «Руки вверх», «Иванушки», «Демо», Prodigy. Ещё в 2000 году появилась Земфира, которая до сих пор в моём плей-листе. Она сразу же до меня дошла, попала.
— Вы боксировали во многих городах России. Где получили самое большое удовольствие от выступления?
— Везде боксёров встречали здорово, ко мне хорошо относились, да и сам я был положительно настроен. Меня тепло принимали в Казани, большую часть своих боёв я провёл в Екатеринбурге в клубе «Водолей». Но как бы хорошо меня ни встречали, так тепло как в Кузбассе я себя нигде не чувствовал. Когда ты ходишь по тем же улицам, что и люди в зале, к тебе другое отношение. Помнится, на день шахтёра привозили тайцев, с которым мы проводили профессиональные бои по тайскому боксу. Нас уже знали, и ту любовь не передать словами.
— С Кузбасса можно сказать, рукой подать до Байкала. Часто ли бываете в тех краях?
— У меня много друзей с Иркутска, с Ангарска, но на Байкале я так ни разу и не был, хотя давно собираюсь. Недавно для себя открыл Эльбрус, на который попытаюсь в этом году взойти. В прошлом году не получилось.
— Почему горы?
— Нравится. Кому-то прыжки с парашютом или подводное плавание, а мне — горы, охота и рыбалка. Я пересматривал много фильмов про Эверест, про то сопротивление, которое преодолевает организм на запредельных высотах. Я побывал в Приэльбрусье — это нечто. Хочу взойти на Эверест и постараюсь это сделать. Хотелось показать нашему телевидению и наш Прокопьевск, ДК Маяковского — место откуда я родом. У нас в городе есть район Чистугаш, где дачные дома и детские лагеря стоят в тайге. Там растут кедры, водятся дикие звери. Мы каждое лето проводили там в детском лагере «Орлёнок». Там была и любовь, и дружба, и драки. Столько всего. Иногда я приезжаю в Прокопьевск и просто еду туда посмотреть. Пробегаю по тому маршруту, по которому мы бегали молодыми, заряжаюсь энергией.
— Вы могли бы жить за границей?
— Смог бы. Безусловно, я патриот и люблю Россию. В этом нет сомнений. Но если у тебя есть финансовая независимость, ты свободен делать всё, что хочешь. Можешь жить, где угодно. Напрмиер, я в Прокопьевск летаю, когда захочу, могу просто воздухом подышать поехать. Дом, дети, мама у меня в России, поэтому на постоянной основе уехать было бы сложно. А если дома всё в порядке, то сама заграница меня не пугает. Я ничего плохого в ней не вижу, там тоже можно создать свой уют. Люди, имеющие финансовые возможности, так и поступают, приобретая дом в Европе, за океаном или в селе Берёзки. И там, и там удобно, живи, где тебе нравится. У меня к этому такое отношение.
— В детстве могли бы себе представить, что сможете позволить себе многое из этого?
— Я вырос в рабочей семье. Моя мама всю жизнь проработала в Прокопьевске на шахте Тырвинской газоэлектросварщиком, бабушка — ветеран труда, получала 120 рублей. В 11 лет у меня не стало отчима, а отец бросил нас, когда мне был год или два. Мы жили одни, и я знаю, что такое финансовые трудности и есть одну картошку на завтрак, обед и ужин. При этом мне мама дала всё необходимое, потому что у нас был большой деревянный дом, огород, собака, две кошки, велосипед. Мама дала мне всю любовь и теплоту и научила тому, что счастье и богатство измеряется не деньгами. Когда я приходил домой получал удовольствие, которое только может получать любящий сын. При этом, видя соседскую «четвёрку» я думал: «Ё-моё, какие же это богатые люди. В моей семье, наверное, никогда не появится машина». Я даже не понимал, какие огромные деньги нужны, чтобы её купить. Но в то же время я понимал, что у всех нас есть две ноги, две руки, голова и сердце. Тебя никто ни в чём не ограничивает. Поэтому с детства мне хотелось стать финансово независимым, помочь маме ни в чём себя не ограничивать. Для этого нужно было добиться известности через спортивные победы.
— Можно ли сейчас назвать вас обеспеченным человеком?
— Ситуация всё время менялась к лучшему, но резко всё изменилось в лучшую сторону после подписания контракта с промоутерской компанией «Мир бокса» Андрея Рябинского и победы над Матеушем Мастернаком в бою за титул чемпиона Европы. За бой с Влодарчиком я получил самый большой гонорар в своей жизни, что привело к знакомству и партнёрству с клубом ЦСКА и компанией «Роснефть». Игорь Иванович Сечин смотрит мои бои, я являюсь армейцем и сотрудником команды ЦСКА. Всё это сделало мою финансовую ситуацию достаточно хорошей, чтобы я чувствовал себя спокойно, уверенно и радостно, а моя семья была в достатке. Я чувствую себя чемпионом со всех сторон и готов идти дальше и выше.
— От какого первого гонорара у вас немного закружилась голова?
— Это был 1999 год, время когда мы периодически по два-три месяца жили на острове Хоккайдо в Японии и боксировали там по правилам сэйкиндо (свободный бой). Это был кикбоксинг с элементами борьбы, своеобразная альтернатива PRIDE. Там собрали многих спортсменов из России и СНГ и мы проводили турниры с японцами. Я стал чемпионом по этой версии, победив в финале соотечественника Вадима Токарева, который был предыдущим чемпионом. Японцы тогда платили нам очень большие деньги — по 800 долларов за боя, а мы проводили за пребывание три-четыре боя. Можно было заработать гонорар в три тысячи долларов. Тогда я и купил себе первую машину. Япония — сумасшедшая страна, куда мне хочется снова вернуться. Когда я увидел, что улицы моют с пеной, я обалдел. Чистота нереальная. Там уже были в то время цифровые аппараты и плоские телевизоры, которые мы покупали за свои гонорары. У нас об этом тогда никто и мечтать не мог.
— После долгого российского периода выступлений вы завоевали в Германии пояс WBC International и позже сразились в элиминаторе с Фиратом Арсланом в Штутгарте. Этот бой как-бы разделил вашу спортивную жизнь на до и после.
— Арслан тогда был зверь, на самом пике. А я почему-то думал, что я такой красавчик и сейчас из этого 36-летнего пенсионера выну душу. На тот момент у меня была победа над проспектом Пашей Мелкомяном, и я вместе со своим окружением был уверен, что его уничтожу. 80 процентов даже считали, что я его нокаутирую. Я тренировался, готовился, но ближе к бою увидел, какая у него сумасшедшая команда и потрясающая заряженность и понял, что что-то готовится. Позже я узнал, что он со Штутгарта и там была такая бешеная поддержка. Я чувствовал себя в клетке, а вокруг беснующаяся толпа. Тем не менее я до последнего верил в свои силы, готовился к серьёзной битве, но не подозревал, что бой пройдёт именно так.
— Со стороны казалось, что вы могли продолжать бой, хоть и были зажаты у канатов. Рефери не поторопился?
— Нет. Может, в этом моменте я и мог продолжать, может быть, дотянул бы до конца раунда, но в следующий двух точно он бы меня съел. У меня было ощущение, что кто-то сделал дырку в моём бензобаке. Я садился в угол и вообще не восстанавливался. Вставал такой же, какой сел, а через раунд уставал ещё сильнее. Понимаю, что не справился психологически, дал ему высосать всю энергию. Я не думал, что он так держит удар и не реагировал на удары по корпусу. Это психологически ломает моментально.
— Как вы пережили первое поражение в карьере?
— У меня был рекорд 22−0, и это стало сильным ударом. Потом ушёл в себя, но понял, что я тоже хожу по земле, а кто-то может мне по голове ударить и очень сильно.
— Что по-вашему уйти в себя?
— Пару ночей я вообще не спал, ни с кем не разговаривал и не понимал, что такое произошло. Я сразу начал отматывать всю свою карьеру, думать, как такое могло произойти и почему это случилось. Просто так ничего не происходит — ни победы, ни поражения. Потом я прилетел из Германии и где-то неделю-две никому не звонил. Пацаны с Прокопьевска обрывали телефон, я не брал трубки. Потом время прошло, я остыл и понял, что меня не нокаутировали, голову не отбили, я какой был, такой и остался. Ну появилось в графе одно поражение, но оно есть даже великих боксёров, включая Роя Джонса, Леннокса Льюиса и Майка Тайсона. Я понимал, что если я не сломался внутри, то ничего плохого нет. Для себя я разобрался, отметил моменты, что сделал не так, перенастроился и решил идти дальше и продолжать тренироваться.
— Перенастроиться, это значит, кардинально поменять отношение к жизни и тренировочному процессу?
— Совершенно верно. Когда я уехал в Германию, мой тренер Сергей Николаевич остался здесь, взять с собой его не получилось. Приехав я пришёл к нему и поговорил, и мы продолжили тренироваться. У меня остался контакт с Universum, но я стал ездить туда меньше и больше готовиться здесь. Перетерпел, пережил всё это и понял, что ничего такого не произошло. Отношение людей, которые в меня верили, и близких друзей после этого не изменилось. Для меня это было очень важно. Я стал по-другому тренироваться и относиться к себе с большей ответственностью. Фират Арслан меня научил многому, в частности, справляться со своими внутренними амбициям и понимать, что я такой же как все люди, и меня тоже могут побить. Я научился терпеть, быть более внимательным и старательным. Настоящие чемпионы — это те, кто был высоко, потом падал и снова поднимался. Я себя к ним не причисляю, но понимаю, что это нормальная история.
— Мне вспоминается кадр, где вы стоите на фоне чёрного «Мерседеса» с титулом и на фоне Кремля. Что это был за эпизод в вашей жизни?
— У меня тогда была возможность ездить на такой машине. На тот момент я считал, что это круто.
— Недавно вас избрали президентом федерации тайского бокса Москвы. Какие у вас функции и обязанности?
— Мои корни в тайском боксе не потеряны. Я со всеми дружу, общаюсь с президентом российский федерации. Мой первый тренер — главный тренер сборной, поэтому мне сделали такое предложение, и я откликнулся на него. Я до сих пор в теме, слежу за ребятами, помню свой родной зал в Прокопьевске, нашу кузницу чемпионов, из которого всегда было по нескольку человек в сборной. Поэтому я считаю, что это полезный опыт и возможность отдать дань уважения этому виду спорта, в котором я сформировался. У меня есть хорошие финансовые партнёры в Москве и есть время, чтобы поговорить с клубами и тренерами, наладить работу с Москомспортом и организовать большие спортивные мероприятия на территории Москвы. Безусловно управление такой федерацией — это большая ответственность и хороший управленческий опыт, но в первую очередь — это затраты моей энергии и времени на развитие спорта. Я провожу мастер-классы, поддерживаю молодых парней, которые знают, что у них есть поддержка в Москве, проводим турниры в Кемерово, а в перспективе и в Москве.
— Желания сыграть в кино не возникало?
— Мне нравится работать на камеру. Сняться в фильме — огромная честь для меня, но я пока не представляю как это может произойти. Я же не учился на актёра. Например, есть фильм «Бой с тенью» — не самый любимый мой фильм, но местами интересный. Могу видеть себя в подобном фильме, сыграть в боксёрской сцене или же подсказать режиссёру и поделиться своим опытом.
— У вас есть любимый фильм о боксе?
— Нокдаун (англ. Cinderella Man (мужчина-золушка) — Прим. «Чемпионата»). Это один из лучших фильмов с Расселом Кроу. Он очень крутой. Это фильм не столько о боксе, сколько о человеческих взаимоотношениях.
— А вообще любимый фильм?
— Перед боем уже много раз смотрю «Трою». Мне нравится античный героизм. Сейчас теряются понятия о чести, уважении, правильных мужских взглядах, а в этом фильме это есть. Ну и сцены драк там на высоком уровне. Ещё нравится «Однажды в Америке».
— Как относитесь к компьютерным играм?
— Играл, когда-то в молодости. Например, в «Героев». Сейчас уже не играю.
— После небольшой паузы в выступлениях вы вернулись на ринг поединком с Ричардом Холлом. Начиная вторую попытку восхождения на боксёрский Олимп, вы сомневались, что получится?
— Когда ты делаешь шаг, веришь в это на сто процентов, иначе делать этого не стоит. Если не веришь на сто процентов в победу, лучше не выходить в ринг. Тогда у меня прошла встреча с Хрюновым, который сказал: «Гриша, ты был очень высоко, но я знаю, что ты можешь стать чемпионом мира и готов сделать тебе бой». Я чётко понимал, что готов всё отложить в сторону и снова взяться за дело и вновь стать профессиональным боксёром. На тот момент Хрюнов как менеджер внушал доверие, поскольку был одним из самых видных деятелей в области бокса.
— Однако через некоторое время от него отвернулись ранее сотрудничавшие с ним Поветкин и Лебедев, а вместе с ними ушли и вы. Почему?
— Он действительно харизматичный и талантливый человек, который разбирается в боксе и умеет организовывать. Если бы у него было чуть лучше с человеческими качествами, может быть, многие с ним и остались бы. В итоги наши дороги разошлись, но я благодарен ему за всё, что он для меня сделал.
— Когда вы победили Мастернака, специалисты увидели нового Григория Дрозда в плане физических возможностей. Что изменилось?
— В мае 2013 я уже попрощался со своей боксёрской карьерой и был в нескольких днях от заявления об этом. Я позвонил своим близким, рассказал о ситуации, о том, что, похоже, схожу с дистанции. И тут раздался звонок от Андрея Рябинского, который сказал, что хочет видеть меня на шоу Поветкин — Кличко. Этот момент стал для меня самым важным. Я понимал, что это мой последний шанс. Меня включили в команду Саши, и мы поехали в Киргизию на Иссык-Куль. Начали выбирать соперника, и я сказал: «Андрей Михайлович, давайте мне не какого-нибудь мешка, а хорошего оппонента». На тот момент от чемпиона EBU Мастернака многие отказывались. Понятное дело, это же чемпион Европы с рекордом 30−0. А я был готов! Рябинский сказал: «Гриша, ты с ума сошёл! Нам нужна победа, а он очень крутой боец!» Я ответил, что если я пройду этого боксёра, то отвечу на многие вопросы и себе, и вам. Будет понятно, могу я сделать, то, о чем заявляю. Мы с тренером посмотрели его бои, и Николаич сказал: «Мы его слепим!» Я уговаривал Рябинского дать этот бой мне, пообещал нокаутировать Мастернака и в конце концов убедил. Для себя на тот момент уже победил. Поляки перед взвешиванием говорили Рябинскому: «Ну с Дроздом всё понятно, как мы будем Матеуша дальше вести?» Такие наглые и уверенные в себе они были. Многие тогда повелись, и думали, что Рябинский хочет таким образом подставить Дрозда. А у меня внутри всё кипело. Я бегал как олень по Иссык-Кулю, готовый разорвать этого поляка. Если бы я не выиграл, это был бы мой последний бой в жизни. Даже если бы я проиграл решением, закончил. Когда я вышел в «Олимпийский», услышал рёв трибун, подумал, вот этого я ждал всю жизнь. У меня была огромная мотивация. Не знаю, чтобы мог сделать Мастернак, чтобы меня победить.
— Компания «Мир бокса» громко заявила о себе, проведя ряд больших боксёрских шоу. Можно ли сравнить условия в ней с теми, что присутствуют в ведущих европейских и мировых компаниях?
— Да. Во-первых, это совершенно другие условия, другие лагеря. Мы готовим смету, где будем готовиться и закладываем туда всё — проживание, питание, услуги массажиста. Юридически могут и сказать «нет», но все мои пожелания направлены на победу, а потому Рябинский создал мне идеальные условия. Главное было хорошо подготовиться и выиграть. Я сразу почувствовал, что мои возможности увеличились и я могу горы свернуть. У Рябинского во всём видны, надежность ответственность и желание содействовать развитию бокса в России, а не просто взять боксёров и вести их. Деньгами он не разбрасывается, но по делу даёт всегда. Уровень шоу и гонораров в «Мире бокса» вызывают уважение и ощущение, что ты находишься в команде одного из лучших промоутеров мира.
— О бое с Уанной можно говорить дольше, чем длился поединок. Что почувствовали, когда попали?
— Громкий стук. Когда он упал, я понял, что это всё.
— Вам хватило этого боя?
— Нет. Там всё было идеально. Смущало только, что после ярчайшей победы над Мастернаком ко мне приехал человек с восемью поражениями в карьере, которого нет ни в одном рейтинге. Но он был в контракте на бой с Мастернаком, поэтому я должен был отработать это наследство. Хорошо, что не стал с ним возиться.
— Перед боем с Влодарчиком ответственность была ещё больше, чем с Мастернаком. Как с ней справились?
— Если бы эти бои пришлись на 23−24 года, то, может, я психологически бы шатался, а когда тебе за 30, ты многое видел, знал победы и поражения, то мозг и разум готов к таким всплескам. Я понял, что если я победил Мастернака, то готов как минимум конкурировать в бою за титул чемпиона мира и даже победить чемпиона. С Кшиштофом у нас совпали графики, на тот момент он завис без боя. Мне также говорили, что он самый лучший чемпион, но я был настроен разорвать и его. После этого я понял, что это то, чего я так долго ждал и ради чего просыпался много лет. Трудно передать свои ощущения, когда я понял, что бой состоится. Я готовился к нему, как зверь.
— Кто ставил вам тактику на бой с Влодарчиком?
— Нет такого одного человека. Сергей Николаевич Васильев, Виталий Миллер и я были мыслями в одном ключе. План постепенно созрел, некоторые моменты подметил Виталий, и мы с его слов выбрали эту дистанцию. Я старался быть рядом и всё время опережать передней рукой, не давая ничего сделать в клинче. Дашь слабину, начнёшь защищаться, он сломает. Надо было не убегать, быть рядом с ним и напрягать его, но не вступать в рубку, где у него хорошие шансы.
— В целом бой проходил под вашу диктовку, но временами Влодарчик достаточно опасно огрызался. В каком раунде поняли, что Влодарчик ваш?
— Внутреннее спокойствие наступило после третьего-четвёртого раунда, когда я понял, что если будем работать в таком ключе, это принесёт мне успех. Когда я услышал счёт после восьми раундов понял, что мне нужно просто дисциплинированно дотерпеть. А оказалось, что в последних раундах всё получалось только лучше и лучше.
— Что почувствовали, когда подняли руку?
— Есть значимые и запоминающиеся победы и не значимые. Хорошо, когда ты не знаешь, кто победил в противостоянии, но ещё лучше, когда тебя не считают фаворитом. Влодарчик ведь семь раз защищал этот титул. Один из журналистов тогда сказал: «Гриша — хороший боксёр, но это Кшиштоф Влодарчик».
— Наверняка, держали в голове неудачный Рахима Чахкиева?
— Эта история тоже отложила отпечаток. Когда ты делаешь такое, во что никто не верил, кроме моих спарринг-партнёров, тренеров и мамы. Остальные думали, как «Жигули» могут обогнать «Мерседес». Такие победы происходят не потому, что у одного колесо отвалилось, а потому что этот «Жигуль» обогнал «Мерседес» на дороге без кочек и ям. Это наиболее ценные победы в спорте и они настоящие. Когда мне поднимали руку, я понимал, что мы сделали такое дело, которое запомнят многие. Они думали, что это слишком большой кусок, который я могу проглотить, а мы смогли. После такого понимаешь, что всё возможно, нужно только идти к своей цели. Этот пояс я видел только на картинках и по телевизору в руках Майка Тайсона. Это фантастика для всех, моей команды, промоутера и семьи.
— Реванш с Влодарчиком возможен, и нужен ли он вам?
— Кшиштоф Влодарчик право на обязательный реванш потеряет. Я подготовился к бою, вышел на ринг 22 мая, а его там не было по своим причинам. Потенциальный бой с ним я допускаю, но уже в новых рамках, как отдельный поединок. Сейчас чувствую, что это пройденный этап. Уже эти поляки надоели. Я после третьей победы могу попросить пояс абсолютного чемпиона Польши по боксу. У меня есть будущий официальный претендент, от которого я обязан защищать титул. Если бы Андрей Михайлович смог бы в будущем сделать объединительный бой, было бы великолепно. Такие большие бои случаются редко, и они всегда интересны. Я уже полностью вкатился в статус чемпиона мира и с этим пониманием буду готовиться к любому сопернику. Если раньше я просматривал бои чемпионов, то сейчас кто-то смотрит мои бои и готовит какие-то ловушки и секреты. Это надо понимать и серьёзно готовиться.
— Кого вы считаете более опасным из чемпионов по другим версиям?
— Сложно сказать. Хук имеет свои плюсы и минусы, как и каждый из нас. У Эрнандеса другой стиль и другие качества. Каждый из них может ударить, очень вынослив, имеет свой рисунок и значимость и опасен по-своему. Я выделял в своё время Влодарчика, который опасен, как хищник. Если раз попадёт, то будут большие неприятности. От него нельзя пропускать, и он до сих пор топовый боксёр и коварный соперник. Я готов сразиться с любым чемпионом, если на то будет воля Божья.
— Как празднуете победы?
— Я не люблю перед незаконченным делом планировать, как я отмечу победу, поэтому всё проходит очень спокойно. Я организовываю место через недельку. В этот раз мы были в одном. Владимир Валентинович Поляков организовал этот вечер, ведущим был Александр Рева. Сразу же после боя я в раздевалке сам не свой, у всех улыбки. Слышу звонки, радость крики. Все переживали эмоционально. После этого мы поехали в компании 15 человек в какой-то ресторан просто посмотреть друг на друга. Брызг шампанского и кувырканий не было. Потом я собрал человек 30−40 более основательно.
— Сто граммов поднимаете?
— Конечно. Водку я не пью, а ром уважаю. Пиво также бывает в моей жизни.
— Какое предпочитаете?
— Нефильтрованное, но не люблю кислое и горькое. Что-то ближе к сладкому или с мягким ячменным вкусом. Я не против пива или любого другого алкоголя. Вопрос — когда и сколько? Конечно, если засадить бутылку водки или коньяка — это вред, но что плохого, если выпил бокал вина и занимаешься своими делами. Пиво же часто пить не стоит, чтобы живот не вырос (смеётся).
— С недавнего времени вас можно наблюдать в качестве комментатора на телеканале «Россия 2». Насколько вам комфортно в этой роли?
— Я получаю от этого большое удовольствие. Это началось достаточно давно, когда я комментировал на «НТВ-плюс» тайский бокс в 18 или 19 лет. Потом был период с Николаем Пучковым на «Евроспорте», который приглашал меня работать. Потом была серия больших передач на «7ТВ» с Сергеем Лозовским. Тогда я почувствовал, как слышать режиссёра, рассказывать, почувствовал структуру комментирования. И наконец, Борис Сергеевич Скрипко пригласил меня на «Россию-2». Мне реально нравится сидеть перед телевизором, смотреть на картинку и рассказывать о происходящем. Я очень хорошо себя в этом чувствую. Главное тут получать кайф, а не финансы. Вдвойне нравится, когда получаешь звонки или читаешь позитивные отзывы. Это моё хорошее хобби и дружба с «Россией 2» на этом поприще. Пока будут приглашать, я буду это делать.
— Если заглянуть чуть дальше, кем вы видите себя по окончании карьеры. Рассматриваете ли вариант с телевидением?
— Сложно сказать, сколько будет телевидения в моей жизни в будущем, но оно будет бесспорно. Были встречи с руководителями «России 2», которые говорят, что моё кресло у них стоит всегда. Я готов и к роли ведущего. Если есть у российского телевидения нужда в информации, то я готов её удовлетворять. Я могу дать людям полную картину происходящего в поединке, возможность понять почему происходит именно так, а не по-другому. При этом надо использовать простые слова. Будешь умничать, никто тебя не поймёт. Мне телевидение нравится, и если его будет больше, то хорошо.
— Сколько ещё вы готовы выступать на самом высоком уровне?
— Не хочу далеко забегать и повторять историю Бернарда Хопкинса. Когда ты к чему-то долго идешь и исполняется твоя мечта, ты веришь в себя и происходит перестроение твоего сознания. Ступень достигнута и мне бы хотелось этот успех развивать и продолжать. Но я уверен, что это не будет больше трёх лет. В августе мне будет 36 и обманывать себя не стоит. У меня двое детей, и я ещё хочу детей, чувствую зрелое понимание будущей жизни. Хочется иметь успех в жизни вне бокса, но пока я полон сил, глаза горят, нахожусь во всех отношениях на пике славы и готов боксировать.
— Вы азартный человек?
— Я не столько азартен, сколько рискован. Азарт — это эмоции, а осознанно рисковать и сделать шаг я могу. Ринг этому очень хорошо учит. Тебе страшно делать этот шаг, но ты его делаешь, потому что шаг назад — это точно провал. Я готов рисковать, привык рисковать и могу это делать и дальше.
— Боитесь проиграть?
— Поражений не боюсь. В принципе страх есть у любого спортсмена, но я не боюсь, потому что имею такой опыт, а если готов надо верить в свою силу и свою победу. Есть хорошая поговорка, что из спорта нужно уходить вовремя. К этому бы я относился внимательнее и серьёзнее. Уйти в статусе чемпиона, непобеждённым удаётся не каждому. Один из ярких примеров — это Леннокс Льюис и противоположный пример — Рой Джонс или Мухаммед Али. Надо найти в себе силы, мужество пересмотреть свою жизнь и вовремя уйти из спорта, но это очень сложно.
— В жизни, что на вас наводит страх?
— Потеря близких — это вещи, которых боятся все. У меня есть семья, дети, мама. Любая угроза их здоровью — это самое страшное.
— Часто говорят о потенциальном поединке против соотечественника на фоне числа талантов из России в вашем весе. Вы готовы выходить против своих товарищей и партнёров по команде?
— Я нормально к этому отношусь, потому что мы в одной весовой категории и теоретически можем встретиться. Противоречий в этом нет никаких. Были бы мы чуть помоложе, наверное, момент встречи возрос бы в разы. Но нам с Денисом по 35, Рахиму — 32. Мы долго шли к своим титулам и хочется развивать свой успех. У нас нет искренней нужды драться друг с другом. Любому можно найти большой бой с интересными претендентами. Тем более мы у одного промоутера, а Андрей Михайлович стремиться, чтобы было больше чемпионов из России, и я в этом его поддерживаю. Если нам будет нужен и удобен этот бой, мы будем боксировать, но я в это мало верю. Дениса я знаю больше 10 лет, Дима Кудряшов мой спарринг-партнёр в двух лагерях. С ним у нас сложились тёплые дружеские отношения. Я не вижу силы, которая заставила бы нас сойтись в ринге, и от этого я бы испытал мало удовольствия.
— В спаррингах обыгрываете Кудряшова?
— Говорить так было бы некорректно. Дима мне помогает и у него есть свои успехи, а у меня свои.
— Он хороший нокаутёр. Он может что-то другое, кроме как сильно ударить?
— Может. Он очень обученный, имеет свой стиль, которого придерживается. Его бокс строится на жёстком нокаутирующем ударе. Я же могу боксировать 12 раундов, просто обыгрывая соперника, защищаться и отвечать. Диме очень важно ударить сильно, но он также может боксировать по-разному. Он очень терпеливый и выносливый, умеет не только бить и держать удар.
— Каков в ринге Лебедев?
— Я хорошо его знаю. Его школа — классика работы на ногах, очень острый левый удар. Последний раз мы спарринговали года два назад. Я всегда получаю пользу от совместных спаррингов. С удовольствием перед встречей с левшой пригласил бы его в свой лагерь. Для меня важно не создавать себе тепличные условия и избегать сильных конкурентов. Если ты спаррингуешь с чемпионом, ты растёшь от этого. Неважно в одном вы весе или нет, надо боксировать с сильными. Я бы с удовольствием работал и с Рахимом, и с Димой, и с Денисом. Не нужно друг друга жалеть, нужно конкурировать и создавать друг другу дискомфортные ситуации. Тогда будет расти твой уровень бокса.
— Как восстанавливаетесь после поединков?
— Я отдыхаю, ничего не делаю, потому что ты на несколько месяцев загоняешь себя в жёсткие рамки режима и от этого сильно устаёшь психологически из-за того что должен вовремя поспать, покушать, перенести нагрузку. Сегодня я проснулся в полвосьмого, сделал зарядку, побегал, опять лёг спать. Это полная свобода действий снимает напряжение, ты играешь с детьми, кажется что мир крутится вокруг тебя. От этого и получаешь наслаждение.
— Вы строгий отец?
— Строгий. У меня не забалуешься. Иногда ловлю себя на мысли, что перегибаю с дисциплиной. Я всегда строг прежде всего к себе и того же требую от своей команды и детей. Пытаюсь до них донести это, потому что они родились в других условиях, когда у семьи есть квартира, телефоны, деньги и холодильник полный еды. Они на маршрутках ни разу ездили. Мы с женой пытаемся сделать так, чтобы они выросли с правильным пониманием жизни, что подобные вещи не происходят просто так, а нужно что-то заработать, заслужить своим трудом. У них нет особых вольностей в виде ночного Интернета и прочих подобных вещей, всё очень строго: тренировки, питание школа. Дети ведь сразу чувствуют, что хорошо, и расслабляются, поэтому их нужно держать в рамках. Едем мы на машине, я и говорю: «Даня, а у нас раньше машины не было, мы на трамвае ездили». «Почему, папа», — спрашивает. «Потому что нужно было много трудиться, зарабатывать деньги, чтобы купить себе машину». Нужно прививать ценность вещей и уровня жизни, чтобы дети понимали как это даётся и каким трудом этого можно достичь. Я считаю, что дети у нас не избалованные вещами, слушают маму с папой, говорят «спасибо», когда покушали.
— В кино их хоть водите?
— Конечно (смеётся). Смотрим фильмы.
— За какие качества вы цените свою супругу?
— Во-первых, она по гороскопу Дева, как и я. Во-вторых, она красива и привлекательна, на что всегда обращают внимание мужчины. Наконец, она приняла правила игры, зная, кто я, и вместе со мной шла к этому успеху с 2003 года. Всё это происходило на её глазах. Она никогда не критиковала меня, если ей хотелось шубу или что-то ещё. Когда я ещё не был женат познакомился в Америке с Ромой Кармазиным, у которого там был турнир. Я спросил у него, как супруга отнеслась к его переезду в Америку. Он сказал: «Гриша, если у тебя будет супруга, которая возьмёт на себя весь быт, не будет тебя отвлекать, то никаких проблем не будет. Ты будешь знать, что дети сыты и одеты и всё хорошо. Если у тебя так же, женись». Я подумал и понял, что Юля готова создать мне этот уют и закрыть тыл, чтобы у меня голова не болела о памперсах, а я спокойно спал, кушал и тренировался. Сейчас мы вместе с ней получаем дивиденды за это терпение и веру. Я у неё как-то спросил об отношении к моей боксёрской карьере, она ответила: «Гриш, как ты решишь. Если хочешь заниматься боксом, я всё сделаю, чтобы ты хорошо себя чувствовал. Надо в Америку — поедем». Он неё я никогда не слышал никаких капризов. Она для меня не только любимая женщина, но и надёжная боевая подруга и член моей команды.
LinkBack URL
About LinkBacks
Ответить с цитированием
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
Социальные закладки