Заметки по истории разные

сандомирское взятие
http://m.diary.ru/~Daumantas/p201811504.htm?oam#more1
Эпизод из статьи Галицко-Волынской летописи за 1261 г. (в действительности это событие 1259 г.) с описанием осады и штурма польского Сандомира войсками Бурундая и зависимых русских князей (Василько Романович Волынский с племянниками Львом и Романом Даниловичами; сам Даниил Галицкий от участия в походе предпочел уклониться, избрав свою любимую тактику - дать деру куда глаза глядят) по своему совершенно уникален. Это вообще один из немногих для наших летописей случаев полноценного описания осады, а не стандартный набор клишированных фраз, вроде "и бились крепко". Здесь мы можем наблюдать все этапы осады и штурма города войсками монгольской империи на пике развития ее военной машины:

1. возведение вокруг города контрваллационной (для предотвращение вылазок защитников крепости) и циркумваллационной (чтобы обезопасить себя от возможных попыток деблокировать город извне) линий;
2. массированное применение осадных орудий;
3. изматывание защитников города непрекращающимся ни на минуту в течении нескольких суток обстрелом из метательных машин и луков;
4. штурм одновременно нескольких участков поврежденных стен с применением штурмовых лестниц.

А так же последовательность дальнейших действий монгольской армии:

1. вывод уцелевших жителей города в отдельный фильтрационный лагерь;
2. отсеивание пленных, представляющих ту или иную ценность для завоевателей;
3. ликвидация тех, кто оказался не нужен.

Впрочем, при всей редкости подобных детальных описаний, частично или полностью все те же составляющие монгольской осадной тактики можно проследить и по иным статьям наших летописей. Чем этот рассказ галицко-волынского летописца действительно уникален, так это тем, что он позволяет взглянуть на работу армии Бурундая изнутри, глазами не защитников крепости, как мы привыкли, а глазами непосредственно штурмующих. Информатором летописца, вне всяких, сомнений был кто-то из воинов русских князей, участвовавших в том не сильно славном походе. Более того, судя по тем живым деталям боя на стенах Сандомира, что мы читаем на страницах летописи, рассказчик принимал самое непосредственное участие в собственно взятии города, вместе с татарами взбирался по штурмовой лестнице на стену и дрался с ее защитниками. И особую ценность здесь представляет данное им, пусть и очень краткое, но тем не менее единственное в своем роде (во всяком случае, для русских летописей, да, пожалуй, и вообще западных источников), описание тактики действия монгольской штурмовой колонны:

«Татары стали приставлять лестницы к стенам и так влезли на стены. Впереди других на стену влезли два татарина с знаменем и пошли по стене, коля и рубя. Один из них пошел по одной стороне стены, а другой — по другой стороне».

То есть, что мы здесь имеем? Две штурмовые лестницы приставлены к стене в одном месте. Первыми на стену взбираются два лучших воина, возглавляющих колонну. "С знаменем", полагаю, следует понимать не как "они вдвоем невесть зачем тащили одно знамя", а так, что у каждого из них за спиною был закреплен специальный флажок, скорее всего у каждого своего цвета, который с одной стороны указывал следующим за ним воинам в дыму и общей сутолоке направление движения, с другой - обозначал положение штурмующих на стене для собственных стрелков и расчетов осадных орудий, оставшихся в тылу, дабы избежать попадания под "дружественный огонь". От места, где удалось взобраться и зацепиться за крепостную стену, колонна разделяется на две группы и движется в противоположных направлениях, каждая во главе со своим флагом. Покуда не встретится с другой колонной, идущей ей навстречу от своего плацдарма.

Собственно сам рассказ о Сандомирском взятии:

«Пришли татары к Сандомиру, обступили его со всех сторон, огородили своими ограждениями, поставили пороки. Били пороки, не ослабевая, день и ночь, а стрелки не давали высунуться из заборол, и бились четыре дня, а на четвертый день сбили заборола с городской стены. Татары стали приставлять лестницы к стенам и так влезли на стены. Впереди других на стену влезли два татарина с знаменем и пошли по стене, коля и рубя. Один из них пошел по одной стороне стены, а другой — по другой стороне. Один из ляхов, не боярин, не из высокородных, а простой человек, без доспехов, в одном плаще, с копьем, защитившись отчаянием, как крепким щитом, совершил дело, достойное памяти: побежал против татарина, и когда они встретились, убил татарина, и только другой татарин подбежал сзади, ударил того ляха, и убит был лях.

Люди, увидев татар на городской стене, бросились бежать в детинец и не могли уместиться в воротах, потому что мост к воротам был узок; одни давили друг друга, а другие падали с мостка в ров, как снопы. Рвы были очень с виду глубоки, но наполнились мертвыми, и можно было ходить по трупам, как по мосту. Были в городе постройки, набитые соломой,— они сами собой загорелись от огней, и тогда город стал гореть. Церковь в городе том была каменная, большая и чудная, сияющая красотой; была выстроена из белого тесаного камня, и была полна людей. Верх церкви, покрытый деревом, загорелся, и сгорела церковь, и в ней бесчисленное множество людей.

Воины едва выбежали из города.

Наутро игумены с попами и дьяконами собрали клир, отпели обедню и начали причащаться — сначала сами, а потом бояре с женами и детьми, все от мала до велика. И начали исповедоваться — кто у игуменов, кто у попов и дьяконов, потому что было очень много людей в городе. Потом они пошли из города, с крестами, со свечами и кадилами, и пошли бояре и боярыни, одевшись в брачные одежды и наряды, а слуги боярские несли перед ними детей. И был плач великий и рыдание: мужья оплакивали спутниц жизни, матери оплакивали детей своих, брат — брата, и некому было пожалеть их. Свершился гнев Божий на них. Их выгнали из города, и разместили их татары на болонье около Вислы, и были они два дня на болонье, потом их стали убивать всех, мужчин и женщин, и не оставили из них ни одного человека.

Потом татары пошли к городу Лысцу. Пришли они к нему и обступили: город был в лесу, на горе, и была в нем каменная церковь Святой Троицы. Город не был укреплен, татары взяли его и всех зарубили, от мала и до велика. Потом Бурундай вернулся на запад, в свои становища.

Так окончилось Сандомирское взятие».

Единственное, что, наверное, следует добивать постфактум. Старательно обходя вниманием нелицеприятный факт участия русских князей и их воинов в погроме Сандомира, летописец невольно упустил еще один немаловажный пункт, если так можно выразиться, осадной тактики монголов, связанный с переговорами о добровольной сдаче защитников крепости. Из рассказа нашего автора следует, что после того, как армия Бурундая овладела городскими стенами, немногие уцелевшие жители и защитники города укрылись в детинце, а на следующее утро неожиданно сами ни с того ни с сего крестным ходом вышли из крепости навстречу врагу и добровольно предали себя в его руки. Намного более логичную, но и в то же время неприглядную для нашего автора, картину произошедшего рисует нам Великопольская Хроника, приоткрывающая завесу тайны над столь странным поступком сандомирцев:

«Русские же князья - Василько, брат русского короля Даниила, а также упомянутые сыновья - Лев и Роман, видя, что осада затягивается, задумали окружить жителей крепости обманным путем. Обеспечив безопасность, [они] сошлись с жителями крепости, убеждая их просить у татар заверений безопасности, и сдать им крепость и имущество, находившееся в ней, чтобы татары даровали им жизнь. Жители крепости, предпочитая [свою] жизнь [спасению] самой крепости и имущества и надеясь сохранить жизнь так, как было сказано выше, обманутые советом указанных князей, будто бы они смогут уйти свободными, не беспокоясь о жизни и о своих женах, получили от татар и указанных князей твердое обещание [и] открыли ворота. Они оставили в крепости все имущество и безоружные вышли из нее. Увидев их, татары набросились на них, как волки на овец, проливая огромное количество крови невинных людей...»

Трудно сказать, насколько Василько Романович (а первую скрипку в этих переговорах явно играл именно он, а не его племянники) был искренен, когда давал сандомирцам гарантии безопасности в случае добровольной сдачи. Но Бурундай, похоже, совершенно точно не считал необходимым держать данное им слово. Хотя не исключено, что как раз лично он ничего и никому не обещал, позволив Василько заключить соглашение как бы от его имени, а затем вполне резонно признав его не имеющим силы. В принципе, это было бы очень даже в духе предыдущих его "воспитательных мер", когда он заставлял тех же Василько и Льва срывать стены собственных крепостей и сжигать свои города в качестве демонстрации покорности монголам. Однако, симпатизирующий Романовичам летописец просто не мог не попытаться замолчать это темное пятно на репутации галицко-волынских князей.

Еще про то какой душка был черчиль и прочие кошмары
Футбол как жизнь, жизнь как футбол :: Напросились на счастье: воздушный террор как инструмент гуманизма
Окончание Первой мировой войны ознаменовало новую страницу в жизни областей, ранее находившихся под владычеством Центральных держав. Свежесозданная Лига Наций пообещала им радость полной независимости, но до тех пор, пока бывшие колонии не научатся жить самостоятельно, за ними будут присматривать опытные европейские державы.

Решением Лиги Великобритании досталась Месопотамия, жители которой почему-то оказались не в восторге от включения их в состав Британской империи. В 1920 году недовольство вылилось в вооруженные выступления, и к июлю повстанцы уже контролировали нижний и средний Евфрат, а также район Багдада.

«Наша армия входит в ваши города и земли не как завоеватели или враги, но как освободители», – похоже, эти слова британского командующего генерала Стэнли Мода иракцы пропустили мимо ушей. Тем самым они не оставили Британии выбора – восставшие полудикие иракцы должны быть железной рукой ввергнуты в счастье. И точка.


Одна из немногих потерь Королевских ВВС в Ираке - разбившийся при посадке D.H.9. Кликабельно.


Империализм по дешевке

За правое дело взялся сам Уинстон Черчилль, в то время занимавший пост военного министра. Во главу угла он поставил экономичность кампании, поскольку переброска войск в колонию и их снабжение грозили влететь в копеечку. Поэтому ставку министр решил сделать на современное оружие – авиацию.

Штаб ВВС предоставил Черчиллю план, по которому в Месопотамии (в основном в Багдаде) базировались 10 эскадрилий. Наземные войска предполагалось использовать только для защиты авиабаз и для некоторых локальных операций при содействии с бомбардировщиками. План с некоторыми поправками был принят, и из соседнего Ирана была спешно организована переброска войск, включая две эскадрильи Королевских ВВС. Они-то и сыграли ключевую роль в противостоянии диких мусульман и просвещенных христиан: в то время как далеко не каждый повстанец имел винтовку, практически недосягаемые для огня с земли бомбардировщики принялись утюжить населенные пункты один за другим. Один из командиров ВВС Дж. Э. Чемье доктрину воздушного террора сформулировал предельно четко: «Атака бомбами и пулеметным огнем должна быть безжалостной и неослабевающей и продолжаться день и ночь – против домов, жителей, посевов и скота».


D.H.9A 30-й эскадрильи над Курдистаном

Помимо обычных боеприпасов, англичане применяли против восставших зажигательные (с начинкой из белого фосфора, вызывающего особо тяжкие и болезненные увечья), а также бомбы с часовым механизмом. Один из высокопоставленных чинов ВВС обратил внимание коллег на то, что с неразорвавшимися боеприпасами часто играют иракские дети и что применение бомб замедленного действия будет для них фатально, однако это был глас вопиющего в пустыне. Судьбы детей варваров никого не интересовали.

Еще одна особенность иракской кампании заключается в том, что англичане впервые в истории применили против мирных жителей боевой газ – в чем, кстати, ничтоже сумняшись, позже сами обвинили Саддама Хусейна и сейчас готовы обвинить Каддафи. Еще до начала восстания, в 1919 году, Черчилль запросил разрешения использовать боевой газ «против непокорных арабов в качестве эксперимента». Британский кабинет усомнился в целесообразности применения подобного средства, но Черчилль настаивал: «Я не понимаю эту брезгливость по поводу использования газа. Я настойчиво выступаю за использование ядовитого газа против нецивилизованных племен». Своего министра поддержал генерал сэр Эйлмер Холдейн, и вскоре на мятежные деревни обрушились сотни снарядов с ипритом.


Не плати налог и умри спокойно

Тем временем применение ковровых бомбардировок населенных пунктов возымело столь отличный эффект, что местная администрация вскоре принялась использовать их в качестве универсального средства решения споров с аборигенами. Так, в Южном Ираке (в июле 1921 года было провозглашено создание Королевства Ирак) за 2 недели за отказ платить налоги таким образом было убито 144 человека. Вскоре деревни стали подвергаться воздушному террору даже не за неуплату налогов (которых крестьянам было очень нелегко собрать), а просто за неявку с объяснениями, почему нет денег.


Бомбардировка Сулеймании (Курдистан), 27 мая 1924 года

Окрыленный действиями британских орлов, начальник штаба ВВС сэр Хью Тренчард и вовсе предложил распространить данный метод на метрополию – в частности, использовать его при подавлении «промышленных беспорядков и восстаний». От подобных перспектив пришел в ужас даже Черчилль, который запретил сэру Хью впредь высказывать подобные мысли. По крайней мере, в прессе.

Старый солдат Тренчард не понимал того, что было очевидно будущему премьер-министру: одно дело разрывать на куски и жечь заживо варваров в далеких колониях, и совсем другое – проделывать то же самое с европейцами, пусть даже и из низших слоев населения. Так, например, положение статьи 25 принятой Британией Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны («Воспрещается атаковать или бомбардировать каким бы то ни было способом незащищенные города, селения, жилища или строения...») было обойдено простой логикой: поскольку Конвенция регулирует конфликты только «между цивилизованными народами», варваров можно бомбить чем угодно и как угодно. Все это прекрасно укладывалось в националистическую британскую концепцию, которую озвучил дипломат Томас Брюс: «утверждая превосходство... белой расы над черными туземцами... нельзя пользоваться привычными нравственными нормами... [ведь] дикари не понимают доброго отношения».

В общем, можно констатировать, что в Ираке британцами была обкатана теория воздушного террора, блестяще затем примененная против немецкого народа во Второй мировой войне. Кстати, и там, и там отметился Артур «Мясник» Харрис, будущий маршал авиации, а в начале двадцатых – простой командир эскадрильи. В Ираке он лично убедился, что «в течение 45 минут крупная деревня может быть практически стерта с лица земли, и около трети ее жителей при этом погибнут или будут ранены». Харриса поддержал начштаба ВВС Тренчард, вынесший из массовых воздушных убийств полезный факт о том, что правильно «подожженная деревня выгорает за час или больше, в зависимости от размера». Кстати, один полковник от артиллерии заметил в дневнике, что горящая арабская деревня в ночное время представляет собой удивительное зрелище. Эстет, эстет...


D.H.9A, ведомые командиром 30-й эскадрильи

Надо заметить, что теория воздушного террора была обкатана всесторонне: от массового применения зажигательного оружия до успешного ведения информационной войны. Так, в то время, когда тысячи иракских крестьян гибли под бомбами, штаб ВВС уверял парламент в том, что «основной целью [летчиков] является выполнение задач с минимумом разрушений и гибели людей». Черчилль публично призвал Хью Тренчарда наказать офицеров, ответственных за бойню во время одного из вылетов (тогда авиаторы расстреляли группу женщин и детей, спасшихся из уничтожаемой деревни в озере) – однако никакого наказания так и не последовало. Что неудивительно – ведь по отношению к дикарям «нельзя пользоваться привычными нравственными нормами»...

Цитата:

---

Сообщение от Старый Андрей

Оно то конечно всяко бывало....особенно в гражданскую войну, но до Нанкина им далеко...:huh:

---

может быть просто кишка тонка была захватить достаточно большой ЧУЖОЙ город? Опять же то ли дело колоть штыком, это ж быстро, а если хочется покуражиться?
Зверства атамана Аненкова в 1918-1920 г.г. - Форум
Впрочем, у меня лично нет желания копаться в зверствах разных животных. Если сколько либо значимое количество фактов убийств мирняка или издевательств над пленными не пресекается решительно командованием путем смертной казни виновных, то это командование как и конкретные исполнители конечно же заслуживают смерти безо всякого снисхождения. Правда приличные люди не имеют привычки переносить эту неприязнь на всю нацию или даже наказывать всю армию. Даже для небольшой банды как то принято выяснять вину конкретно каждого.

Как британские спецслужбы пытали подозреваемых в коммунизме: расследование The Guardian
11 ФЕВРАЛЯ 2018
Папки с информацией о секретной дознавательной программе, проводившейся британскими властями в послевоенной Германии, почти 60 лет пылились на полках в строжайшем секрете. Считалось, что широкую общественность слишком потрясут душераздирающие снимки молодых людей, которые выжили, несмотря на то, что их систематически морили голодом и избивали, лишали сна и оставляли на холоде.
https://pp.userapi.com/c840224/v8402...iq9ZIwM_jc.jpg
Как написал один из членов Кабинета министров тех времен, о том, что британское правительство обращалось с заключенными «не многим лучше, чем это делалось в немецких концлагерях», следовало знать как можно меньшему числу людей. Из архивов исчезли многие фотографии, но и сегодня немало политиков, считающих, что даже оставшиеся никогда не должны быть опубликованы.

На снимках запечатлены те, кого подозревали приверженности коммунизму. Этих людей пытали в надежде собрать информацию о военных планах и методах разведки Советского Союза, поскольку некоторые члены правительства Великобритании считали, что Третья мировая – вопрос всего нескольких месяцев.

В той же тюрьме в Бад-Нендорфе, городке неподалеку от Ганновера, допрашивали нацистов, крупных немецких промышленников и бывших членов СС.

Как минимум двух подозреваемых в приверженности коммунизму заморили голодом до смерти, одного – забили, остальные страдали от серьезных заболеваний и травм, многие отморозили пальцы ног. Чудовищные условия, в которых содержали 372 мужчин и 44 женщины в Бад-Нендорфе между 1945 и 1947 годами, отражены в отчете детектива Скотленд-Ярда инспектора Тома Хейворда. Его вызвали старшие армейские офицеры для расследования ненадлежащего обращения с заключенными, о котором свидетельствовали в том числе и эти фотографии.

Отчет инспектора Хейворда оставался под грифом «секретно» до декабря 2005, когда газета «Гардиан» добилась его снятия по Закону о свободе информации. Представленные здесь фотографии были изъяты МИДом Великобритании из отчета еще до публикации, по всей видимости, потому что огласки не хотело Министерство обороны. Однако по запросу «Гардиан» отменено было и это решение.

Один из снятых на этих кадрах, 23-летний студент Герхард Менцель, был арестован британской разведкой в Гамбурге в июне 1946. Менцель попал под подозрение, поскольку по некоторым данным он приехал в зону британской оккупации из сибирского Омска, где содержался как военнопленный. Через несколько недель после ареста его вес составлял 65 кг, а, когда через восемь месяцев его переправили из Бад-Нендорфа в лагерь для интернированных, его вес не превышал 49 кг.

К тому времени, как Хейворд встретился с Менцелем, руки последнего были скованы за спиной около 16 дней, при этом его регулярно били по лицу. Его также держали в пустой ледяной камере до двух недель кряду и окунали в холодную воду каждые полчаса с 4.30 утра до полуночи. Инспектор выяснил, что такие пытки были там обычным делом.

Судя по записям врача лагеря для интернированных, из Бан-Нендорфа туда перевели 12 заключенных, в числе которых был Менцель. Все были тяжело истощены и одеты в тряпье. Прибывавшие до них были еще и еле живы от голода, лицах некоторых уродовали шрамы, по-видимому, оставшиеся от избиений. У нескольких шрамы были и на голенях – они, по рассказам, остались от пыток «испанскими сапогами», которые вывезли из тюрьмы Гестапо в Гамбурге.

О Менцеле врач написал: «кожа да кости». «Он не мог ни ходить, ни вставать самостоятельно, даже говорить ему удавалось с трудом, поскольку язык и губы распухли и не слушались. Невозможно было даже измерить температуру, т.к. она не превышала 35 градусов, а деления термометра только начинались с 35°».

Заключенный был растерян, напуган и страдал провалами в памяти, тяжелой болезнью легких, а давление было угрожающе низким. Только когда его помыли, накормили и отогрели под лампами, температуру удалось поднять до 36,3°С, но доктор все еще опасался за его жизнь.

На другом снимке изображен 20-летний Хайнц Бидерман, работавший клерком. Его арестовали в октябре 1946, потому что сам он проживал в британской зоне, а его отец, живший в советской зоне в Штендале, считался «ярым коммунистом». В Бад-Нендорфе он провел 4 месяца, и за это время вес его снизился с 71 кг до 50 кг. Бидерман рассказал, что большую часть времени его держали в одиночной камере, где приходилось спать при минусовых температурах практически раздетым, и запугивали казнью.

Кто-то из британских солдат-надзирателей сказал инспектору Хейворду, что Бидерман за время заключения «таял как свеча». Другой, рядовой эссекского полка, признался детективу, что написал рапорт о том, что они с сослуживцам вели себя не лучше нацистов. «Меня после этого невзлюбили… Сержант мой поступок не одобрил».

Когда Бидермана перевели в лагерь для интернированных, в Бад-Нендорфе потребовали держать его там «достаточно долго, чтобы не позволить передать Советам подробную информацию об этом центре и применяемых в нем методах допроса».

Из архивов Министерства иностранных дел Великобритании следует, что капитан Артур Кертис, офицер ВМФ, назначенный руководить лагерем для интернированных, был так поражен состоянием прибывавших к нему людей, что приказал сделать эти фотографии для подкрепления официальных жалоб, в которых он описывал обращение с этими «живыми скелетами» Однако фотографии еще нескольких узников, сделанные в то же время, из архивов МИДа пропали.

Одновременно с капитаном в другом конце британской оккупационной зоны жалобы писал офицер Королевских артиллерийских войск. Заключенных из Бад-Нендорфа просто сбрасывали с грузовика перед входом в военных госпиталь. Некоторые весили меньше 38 кг, двое вскоре скончались.

Судя по документам, тюрьма в Бад-Нендорфе подчинялась отделу военного ведомства Великобритании, называвшемуся Объединенным войсковым центром подробного допроса военнопленных (CSDIC).

К концу 1946 центр практически перестал заниматься нацистами и переключился на коммунистов. Заключенным задавали больше вопросов о методах и намерениях Советского союза, чем о самой Коммунистической партии.

Некоторые из узников Бад-Нендорфа и правда работали на Союз: один из арестованных, наполовину русский, наполовину норвежец, рассказал Хейворду, что был агентом НКВД, предшественника КГБ, и постоянно работал в Германии с 1938 года. Другим оказался немецкий журналист, которого советские войска освободили из тюрьмы Гестапо. Его задержали в аэропорту Кройдона неподалеку от Лондона с фальшивыми британскими документами. Обоих морили голодом и жестоко пытали.

Однако очевидно, что другими никакими шпионами не являлись. Одним из погибших от голода был бывший солдат-гей, подделавший документы, чтобы перебраться в британскую оккупационную зону и найти там своего любовника. Другим оказался немецкий юноша, которого допрашивали, потому что он на добровольной основе шпионил в советской зоне в пользу Британии, и был ошибочно заподозрен во лжи из-за бюрократической ошибки в медицинских документах.

По результатам расследования перед военным судом предстали четверо британских офицеров. Рассекреченные документы показывают, что слушания в основном проходили за закрытыми дверями, чтобы в Союз не просочилась информация о том, что среди задержанных находились русские.

Второй причиной являлось стремление скрыть существование еще нескольких тюрем Центра. Хотя сегодня мы знаем о существовании одного из допросных центров в сердце Лондона, о других центрах, находившихся в Германии, мы не знаем ничего, кроме мест их расположения.

После судебного разбирательства тюрьма в Бад-Нендорфе, которая тогда располагалась в перестроенной общественной бане, была перенесена в специально построенное здание допросного центра неподалеку от базы Королевских ВВС в Гютерсло. Также вышел приказ об обязательном врачебном осмотре заключенных перед допросом. Дата закрытия тюрьмы неизвестна.

Единственным офицером, которого осудили по делу Бад-Нендорфа, стал тюремный врач, которому тогда было 49 лет. Все его наказание свелось к исключению из рядов вооруженных сил. С начальника тюрьмы полковника Робина Стивенса были сняты обвинения в «неподобающем поведении и жестокости», ему также позволили ходатайствовать о возвращении на службу в МИ-5.

Данная электронная публикация является переводом статьи: Cobain I. The postwar photographs that British authorities tried to keep hidden // The Guardian. 03.03.2006. Перевод с английского Сергея Алексеева.

https://www.youtube.com/watch?v=1uXJgZto2iU
https://www.youtube.com/watch?v=1uXJgZto2iU

Полвека назад, 16 марта 1968 года, солдаты роты «Чарли» 1-го батальона 20-го пехотного полка армии США вошли во вьетнамскую деревню Сонгми и полностью ее уничтожили. Погибло 504 мирных жителя. Многих из них жестоко пытали, женщин — насиловали. Оружия в деревне не было. Резня в Сонгми стала одним из символов вьетнамской войны. В США преступление сначала не признавали, сегодня тоже стараются об этом не вспоминать. Корреспондент РИА Новости побывал в Сонгми и поговорил со свидетелями чудовищной бойни.
https://ria.ru/world/20180316/1516358811.html

http://rkrp-rpk.ru/2018/03/24/белая-...рассказал-кол/
«Белая роза». Те, о ком не рассказал Коля из Уренгоя
by timur • 24.03.2018
1
В ноябре прошлого года сеть «взорвалась» от поведения гимназиста Коли из Уренгоя, который, выступая в Бундестаге, фактически оправдывал фашистских захватчиков. Конечно, можно списать его пассажи насчет «невинно погибших» гитлеровских солдат на некий абстрактный гуманизм: «мальчиков гнали на убой». А еще — мол, неудобно, будучи приглашенным в Германию, говорить о немцах как о врагах.

Но у Коли на самом деле был достойный выход: говорить не о фашистских солдатах, а о героических немецких антифашистах. О тех людях, которые бросили вызов Гитлеру, находясь в его логове. И заплатили за этот выбор жизнью.

Их было достаточно много. Много боровшихся. И много погибших за это. Недавно, 22 февраля, была 75-я годовщина казни троих из них — Софи и Ганса Шоллей и Кристофа Пробста. Эти молодые люди являлись участниками подпольной группы сопротивления под романтичным названием «Белая роза».

На момент казни юной Софи Шолль не исполнилось и 22 лет. Вместе со своим братом Гансом и еще несколькими такими же юными ребятами она распространяла антифашистские листовки. Ничем особо «преступным» даже с точки зрения гитлеровского режима эта молодежная группа, казалось бы, не занималась. Самое «экстремистское» из всех действий — написание лозунгов на стенах Университета. То есть, по любым меркам их можно признать в чистом виде узниками совести. Но даже узниками ребята пробыли недолго — слишком быстро стали мучениками. Потому что гитлеризм видел опасность в любом Слове.

Софи Шолль родилась в городе Форхтенберг 9 мая 1921 года. Была четвертым ребенком из пятерых. Ее отец занимал должность мэра этого города. Но затем вся семья переехала в Людвигсбург, а через пару лет в Ульм. Казалось бы, это была вполне «благопристойная» по тогдашним меркам семья. В 12-летнем возрасте Софи под влиянием тотальной пропаганды ненадолго увлеклась нацистскими идеями и вступила в «Лигу немецких девушек». Разумеется, там произносили красивые и «правильные» речи: о том, что женщина должна быть мужественной, добродетельной, иметь способность к жертвенности — и в то же время не быть излишне воинственной. Все это и привлекло туда мечтательную девочку, на тот момент совсем ещё ребенка. Впрочем, политика тогда не входила в основные интересы Софи, которая увлекалась музыкой, танцами, живописью.

В 1937 году трое детей из этой семьи — Ганс, Вернер и Инге — оказались арестованными гестапо. Их обвиняли в незаконной политической деятельности, но вскоре отпустили. Может быть, именно этот случай оказал существенное влияние на дальнейшие взгляды Ганса и Софи, которым суждено было стать героями Сопротивления. Что же касается Вернера — он затем будет отправлен на фронт, где и сгинет.

Но это будет потом. А пока… В 1940 году Софи Шолль окончила школу. К тому моменту её увлечение той «красивой конфеткой», под которой молодежи преподносили идеи нацизма, уже в основном рассеялось. Чтобы избежать трудовой повинности, девушка пошла на курсы воспитателей детского сада. Затем ей пришлось поработать в Имперской службе труда — это было условием для того, чтобы поступить в высшее учебное заведение.

В мае 1942 года Софи поступила на философский факультет Мюнхенского университета. Там же, только на медицинском факультете, учился Ганс.

В одном из своих тогдашних писем девушка фактически предрекла будущую судьбу: «Иногда я боюсь войны и теряю всякую надежду. Я вовсе не хотела бы думать об этом, но, скорее всего, нет ничего большего, чем политика, и до тех пор, пока она запутанная и скверная, было бы трусостью отворачиваться от неё».

Те же мысли зарождаются и у Ганса и его друзей. Молодые люди начинают питать отвращение к жестокости нацистского режима, к массовым расстрелам в Варшавском гетто и к прочим негативным проявлениям гитлеризма.

В июне 1942 года ребята создали подпольную организацию «Белая роза». В числе создателей был Ганс Шолль. Организация занималась, в основном, написанием и распространением листовок. Поначалу они рассылались немецким интеллектуалам — молодежь надеялась найти среди них единомышленников (и часть из высокообразованных людей действительно присоединилась). Затем молодые антифашисты стали распространять листовки на улицах, в общественных местах — везде, где это было возможным. Основной мыслью листовок, тираж которых составлял несколько тысяч, была та, что Гитлер ведёт страну в пропасть. Однажды Ганс написал на стенах Мюнхенского университета лозунги «Долой Гитлера» и «Свобода».

Ганс до последнего не хотел вовлекать сестру в опасную подпольную деятельность. Но в январе 1943 года Софи всё же присоединилась к организации. Но её деятельность продлилась недолго.

18 февраля 1943 года Ганс и Софи попытались устроить смелую и дерзкую акцию — распространение листовок в Мюнхенском университете. Софи бросила пачку прокламаций с балкона в фойе. Ее вместе с Гансом заметил охранник, который сдал ребят в лапы гестапо.

У Ганса была при себе рукопись листовки, написанная ещё одним участником «Белой розы» — Кристофом Пробстом. Впрочем, всё его участие сводилось к этой самой листовке и к присутствию на нескольких сходках. Этот человек, отец троих детей, предпочитал не рисковать, так как опасался за семью. Но его арестовали. Были схвачены и ещё несколько подпольщиков.

Софи Шолль сначала отрицала свою вину, но против неё было слишком много доказательств. Тогда она и её брат выбрали другую тактику — пытались взять всю вину на себя и защитить Пробста и других товарищей. Софи говорила на допросах, что не было никакой подпольной организации, просто они с Гансом по личной инициативе изготовляли листовки.

При этом девушка ни в чём не раскаивалась и однажды заявила своим палачам: «Если меня спросят, считаю ли я сейчас свои действия правильными, я отвечу: да. Полагаю, что сделала лучшее из того, что могла сделать для своего народа. Я не жалею о содеянном и принимаю последствия своих поступков».

Допросы ребят были мучительными, но длились недолго. 22 февраля 1943 года состоялся скоротечный фашистский суд. Софи и Ганса Шолли, а также Кристофа Пробста приговорил к смертной казни судья Роланд Фрейслер. За «государственную измену». Возможности для обжалования столь сурового приговора не было — отважных подпольщиков гильотинировали в тот же день. Казнь прошла в тюрьме Штадельхайм. История сохранила последние слова Софи Шолль:

«Как может добродетель восторжествовать, когда практически никто не готов пожертвовать собой ради неё? Такой прекрасный солнечный день, а мне нужно уходить»
Сейчас память этих молодых антифашистов в Германии уважают. Площадь, где расположен главный корпус Мюнхенского университета, названа в честь Ганса и Софи Шоллей. Во дворе университета стоит памятник подпольщикам «Белой розы». Им посвящено три фильма, самым известным из которых является «Последние дни Софи Шолль». Именем Ганса и Софи в 1980 году также была названа литературная премия.

Многие другие антифашисты практически забыты. Эрудированный гимназист, который интересуется историей, мог бы найти информацию и о них. И может быть, в следующий раз юные делегаты из России, даже находясь в Германии, смогут выступить более достойно и рассказать о настоящих людях. О тех, кто не сгнил бесславно за фюрера в болоте, а бросил ему вызов. И, разумеется, старшие должны рассказывать школьникам о тех, кто боролся с фашизмом. Тогда, возможно, позорных инцидентов, как в Бундестаге, больше не будет.

Автор: Елена Громова

★☭ РКРП ☭★| Коммунисты | Марксисты | Ленинцы
Объединение "Боротьба"

#монархизм #classwar
После Николая II в архивах осталось множество бумаг-докладов, рапортов и донесений, на которых начертаны его резолюции. Они как нельзя лучше характеризуют образ мышления Николая. Составим небольшой рейтинг резолюций святого страстотерпца Николая II Кровавого?
10 место. Херсонский губернатор в годовом отчёте сообщает, что учащаются случаи "правонарушений" в рабочих районах. На полях резолюция царя: "РОЗГИ!"
9 место. Пороть - хорошо, но вешать - лучше. Дальневосточное командование сообщает в Петербург, будто из центра страны прибыли в армию "анархисты-агитаторы" с целью разложить ее. Не интересуясь ни следствием, ни судом ("втф?"), ни даже простым подтверждением факта, страстотерпец приказывает:
"ЗАДЕРЖАННЫХ ПОВЕСИТЬ".
8 место. Вешать хорошо, но можно и расстреливать. Витте докладывает о "переизбытке усердия" Рихтера, командующего карательной экспедицией в прибалтийских губерниях. Его жандармы поголовно расстреливают крестьян без суда и следствия, выжигают деревни. Следует высочайшая резолюция страстотерпца на сей записке:
"АЙ ДА МОЛОДЕЦ!"
7 место. В Госдуме (второй) бурно обсуждается случай расстрела заключенных в рижской тюрьме. По требованию страстотерпца МВД представляет ему докладную - что произошло. Там, где изложены подробности, когда и кто стрелял в узников, страстотерпец помечает:
"МОЛОДЦЫ КОНВОЙНЫЕ! НЕ РАСТЕРЯЛИСЬ!"
6 место. Страстотерпец прочитал донесение московских властей об исходе боев на Пресне. Отмечает в дневнике:
"В МОСКВЕ, СЛАВА БОГУ, МЯТЕЖ ПОДАВЛЕН СИЛОЙ ОРУЖИЯ"
5 место. Ярославский губернатор рапортует, что при подавлении волнений офицеры Фанагорийского полка приказали солдатам стрелять в толпу бастующих. Есть убитые и раненые. Николай пишет на рапорте:
"ЦАРСКОЕ СПАСИБО МОЛОДЦАМ-ФАНАГОРИЙЦАМ!"
4 место. На докладе уфимского губернатора о расстреле рабочей демонстрации и о гибели под пулями 47 человек страстотерпец надписывает:
"ЖАЛЬ, ЧТО МАЛО"
3 место. Генерал Казбек на личном приёме докладывает царю, что солдаты владикавказского гарнизона вышли на улицу с красным знаменем, но ему, коменданту Владикавказа, удалось демонстрацию сорвать, а солдат увести в казармы без кровопролития. Как вспоминал потом генерал, Николай остался недоволен его докладом и, выпроваживая его из кабинета, назидательно сказал: "СЛЕДОВАЛО, СЛЕДОВАЛО ПОСТРЕЛЯТЬ..."
2 место. Можно стрелять, но не худо и топить. Во время доклада Витте о положении в стране страстотерпец подошел к окну и, глядя на Неву (весьма поэтично) сказал:
"ВОТ БЫ ВЗЯТЬ ВСЕХ ЭТИХ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ ДА УТОПИТЬ В ЗАЛИВЕ" (попахивает кровавым террором)
1 место. Хорошо бы утопить, но неплохо бы и сжечь. В здании городского театра в Томске идёт митинг демократической общественности. Извещённый охранкой, губернатор Азанчевский-Азанчеев велит полиции и чёрной сотне оцепить театр и поджечь его. Погибла тысяча человек. Губернатор любуется пожарищем с балкона своего дома, а архиепископ, будущий московский митрополит Макарий с соборной паперти объявляет своё благословение поджигателям. Тот и другой получили из Петербурга благодарность и "ЦАРСКИЙ ПОЦЕЛУЙ".
Советы страстотерпцу подавала и его супруга, впоследствии также безвинная жертва кровавого террора тех самых революционеров:
"МОЕ СОЛНЫШКО, СОГНИ ИХ В БАРАНИЙ РОГ... ПИЧУЖКА МОЯ, НЕ ДАВАЙ НИКОМУ ИЗ НИХ ПОЩАДЫ"
Ну, Пичужка постаралась, скажем прямо, на славу. Надеюсь, супруга осталась довольна.
Семейная мораль выражена страстотерпцем в письме к матери:
"Моя дорогая мама! ... В Прибалтийских губерниях Орлов, Рихтер и барон Ферзен действуют великолепно - замирение уже близко. (ну, о том, как действовал упомянутый Рихтер, мы уже знаем)
В Сибири тоже лучше, но еще не кончена чистка от всей дряни...
Витте после московских событий резко изменился: теперь он хочет всех вешать и расстреливать.
Горячо любящий тебя Ники".
Трогательно. Воистину прекрасной души люди.
https://pp.userapi.com/c830509/v8305...1YVJQ4-cL4.jpg

Именно 16 июля был бессудно казнён бывший абсолютно законный российский император. И сделали это именно монархисты!

Конечно речь идёт про Ивана Антоновича (1740—1764), который царствовал всего год с небольшим, будучи младенцем. А затем провёл всю свою несчастливую жизнь в заключении. Вдобавок над ним, как дамоклов меч, висел приказ царствующих монархов казнить его немедленно при малейшей попытке освобождения. Что и случилось 5 (16) июля 1764 года...

Зато этим цареубийством было обеспечено спокойное царствование Екатерины II, которую те же монархисты именуют Великой, и которая подпёрла свой трон трупами аж целых двух законных государей: своего мужа Петра III и Ивана Антоновича. Но господам монархистам даже в голову не приходит каяться за эти цареубийства. Хотя ответственность за них лежит как раз на их прямых идейных предшественниках и на всей российской монархии.

Не кайтесь, господа монархисты, не кайтесь за 16 июля 1918-го! Не приписывайте себе чужих достижений. Очищение российской земли от Голштин-Готторпских — вовсе не ваша заслуга.

Покайтесь лучше, если вам так уж неймётся, за 16 июля 1764 года. Вот это цареубийство — всецело на совести ваших любимых Романовых...
https://forum-msk.org/material/news/14838209.html